Разговор об идеалах женской красоты — дело трудное, потому что в этой теме практически нет объективных фактов, зато очень много субъективных оценок и расхождения в терминах. «Красота» — в это слово вкладывают столько разных смыслов, что в итоге его смысл теряется.

Народная мудрость утверждает, что мужчина должен быть умным, а женщина — красивой. И что красота женщины — её богатство. Хотя скорее не богатство, а мерило её ценности. Там, где мужчину оценивают по тому, что он сделал в мире, женщина должна предъявить то, что она сделала с данным ей природой телом. Успешность мужчин-политиков, мужчин-актёров, мужчин-бизнесменов, мужчин-учёных не оценивается по их внешности. Фотографии Медведева или Хабенского в семейных трусах под брюшком и с небритой щетиной вызовут разве что пару смешков и могут даже прибавить им популярности, сделав более «человечными» и «близкими к народу». Фотографии Валентины Матвиенко и Чулпан Хаматовой в домашнем халате и без макияжа приведут к подробному и унизительному разбору всех их реальных и придуманных недостатков, начиная с внешности, продолжая личной жизнью и заканчивая профессиональной деятельностью. Практически любой комментарий о жизни и деятельности известной женщины включает оценку её внешности, в диапазоне от просто «известна своей красотой» до «не только красавица, но и умница». Получается, что главная характеристика женщины — это её внешность, её красота.

Определимся с терминами

Разговор об идеалах женской красоты — дело трудное, потому что в этой теме практически нет объективных фактов, зато очень много субъективных оценок и расхождения в терминах. С терминов и стоит начать. Хотя речь пойдёт о красоте, но в слово это вкладывают столько разных смыслов, что в итоге его смысл теряется. Называя человеческое тело красивым, подразумевают то «это мне нравится/меня возбуждает», то «это соответствует современному канону красоты», то «это нормально для живого человеческого существа». При этом мало кто конкретизирует, какой именно смысл использует, и мало кто определяет это даже для самого себя. Так что я хочу в этом разговоре отказаться от понятия «красота» как такового, а когда его использования не удаётся избежать, буду ставить в кавычки.

Другой термин, создающий немало путаницы, — понятие нормы. Понятие это такое же широкое и нуждающееся в уточнениях. Есть норма как статистический показатель среднего, самого распространённого. Есть норма — стандарт, предписание, канон. Есть индивидуальная норма — оптимальный показатель для конкретного человека. И говоря о норме, нормальности или ненормальности чего-либо, нужно точно знать, о какой именно норме идёт речь и откуда она взялась, эта норма. Кстати, можно провести вполне очевидные аналогии между вариантами понимания нормы и перечисленными выше трактовками «красоты». И путаются в них точно так же: например, норма, которая стандарт, приравнивается к «мне нравится», и обратно, тем более что «мне нравится» у многих формируется не само по себе, а на основе массово проецируемого стандарта «красоты».

Идеальное Тело

В последние полвека в представлениях о «красоте» произошло важнейшее изменение, и связано оно с появлением массмедиа. Прежде люди ориентировались в оценке красоты, сравнивали себя и других с теми, кого видели вокруг, — с живыми, реальными людьми. Теперь эталонами служат лица и тела из глянцевых журналов и с экранов телевизора. Люди, которые в большинстве своём попали туда, потому что отличаются особенным типом внешности, — но именно их внешность принимается теперь за норму-стандарт. А дальше получается интересная картина: другим, обычным людям круглые сутки показывают со всех сторон образцы примерно одного типа и рассказывают, что именно такие люди — нормальные, стандартные, «красивые». А что делать всем остальным? Стремиться к Идеалу!

Человечество входило в ХХ век с идеей дихотомии мужского и женского: они представлялись противоположностями взаимодополняющими, но не смешивающимися, и никаких градаций между ними не предусматривалось. Пол определялся при рождении, и дальнейшее воспитание проходило в рамках представлений о том, какой положено быть женщине, а каким — мужчине. Правда, представления эти то и дело менялись, но каждое поколение в каждой стране было глубоко убеждено, что уж их-то представления самые правильные. Занятия, одежда, даже мысли и эмоции сортировались на «мужские» и «женские» и распределялись соответственно.

Из чего только сделаны мальчики, из чего только сделаны девочки

В современном обществе большинство женщин до зрелого возраста, а то и всю жизнь, не имеют возможности увидеть, как выглядят обнажёнными другие женщины разного возраста и сложения. Единственный объект для изучения и сравнения — это женщины в медийном пространстве, которые представляют всё то же Идеальное Тело. Более того, женщины не видят, как другие реальные, неидеальные женщины бывают любимы и вызывают возбуждение. В этом тоже приходится ориентироваться только на медийные образцы, в которых любовь и сексуальный интерес — удел Идеальных Тел.

Так появляется штампованное и вездесущее Идеальное Тело. Наоми Вульф в своей книге «Миф о красоте», которую я буду здесь не раз цитировать, называет его Железной девой, в честь средневекового пыточного механизма. Мне оно напоминает скорее мифическое прокрустово ложе, на которое укладывается каждая женщина — и ни одна не приходится по мерке.

Самая главная характеристика Идеального Тела — то, что его не существует. Нигде не зафиксированы параметры «красоты». Нет списка размеров и веса. Нет резиновой куклы в палате мер и весов. И именно поэтому оно совершенно: ни одна женщина никогда не сможет соответствовать идеалу полностью, но каждая обязана к нему стремиться и стыдиться своего несоответствия.

Красота как женственность

Существует минимум требований, преимущественно гигиенических, которые выдвигаются каждому человеку в цивилизованном обществе: мыться, подрезать ногти и волосы. Для мужчины несоблюдение остальных требований не подрывает его мужественность, наоборот — чрезмерный уход за собой является причиной для сомнения в ней. В конце концов, мужчина должен быть чуть привлекательнее обезьяны. Может ли женщина себе это позволить?

Тем женщинам, кому это удаётся, приходится прикладывать немало усилий и в процессе лишиться социального признания своей женственности. В саму женскую идентичность в том виде, в котором она закреплена в обществе, встроен «уход за собой» в куда большем объёме, чем в мужскую. Несоответствие гендерным нормам наказывается всевозможными методами — от личной критики до институциональных социальных и экономических мер, таких как требования к внешности и дресс-коду на более высокооплачиваемых должностях. А стремление выглядеть «красиво» считается одной из женских гендерных норм.

«Красота» привязывается к женственности, а та — к гетеросексуальности и фертильности. Гомосексуальным женщинам разрешается иной стандарт красоты — например, бутч, но в то же время им отказывают в женственности, они считаются «недоженщинами». Женщины бесплодные или отказавшиеся от деторождения также лишаются женственности в глазах своих и общества. Так наказывается несовершенство работы тела.

Но несовершенство его внешнего вида тоже наказуемо, всё теми же методами — социальная отверженность и экономические ограничения, достаточно вспомнить о вакансиях, требующих «презентабельной» внешности, и о массовой критичности к внешности женщин, занимающих высокие посты или пользующихся известностью.

Видимо-невидимо

Что такое право на видимость? Это право, во-первых, просто существовать. Быть названным и посчитанным, признанным, замеченным. «Нестандартное» женское тело невидимо в медиа. В языке оно тоже пропадает — по крайней мере для позитивного взгляда. Описания, которые теоретически являются объективными, нейтральными характеристиками, приобретают оценочный характер. Сравните: «длинные ноги» и «короткие ноги»; «тонкая талия» и «толстый живот». И то и другое — простая констатация фактов, но поскольку факты оцениваются по-разному, одни черты одобряются, а другие порицаются, то сообщить о наличии одобряемых черт — это комплимент, а о порицаемых — критика. В результате из позитивных описаний «нестандартные» черты исключаются, или вуалируются эвфемизмами, или подаются в комплекте с «нейтрализующей» чертой — «полная, но с красивым лицом». Это приводит к тому, что женщина не может даже думать о самой себе нейтрально: как только она в собственных мыслях пытается описать свои черты, то неминуемо начинает себя оценивать, потому что безоценочных слов практически нет. Ей приходится прикладывать значительные усилия, чтобы сменить собственное восприятие некоторых слов с оценочного на нейтральное, а потом, возможно, попытаться поменять это восприятие у окружающих — этим занимается, например, движение Fat Acceptance («Принятие толстых»), которое настаивает на том, что «толстый не значит плохой».

Во-вторых, право на видимость — это право быть воспринятым и уважаемым именно таким, какой человек есть, без требований измениться и прийти в большее соответствие с представлениями собеседника о норме, для того чтобы быть услышанным. «Какой бы ни была внешность женщины, её используют для того, чтобы подорвать важность её слов, персонализировать её наблюдения об аспектах красоты в обществе, превращая их в её личную проблему. Нет немаркированной, нейтральной позиции, которая доступна женщинам… их называют либо слишком «уродливыми», либо слишком «хорошенькими», чтобы им можно было верить» (Н.Вульф). Человек, не соответствующий канону красоты, условному канону здоровья, как и любой другой «норме», вынужден преодолевать гораздо больше препятствий, чтобы быть услышанным, как в повседневной жизни, так и в социальном пространстве, и при этом тратит много ресурса на то, чтобы просто поддерживать признание своего существования и бытия.

Вполне отчётливо видна гендерная разница в подходе. Женское тело не имеет права просто быть — оно должно удовлетворять эротическим и эстетическим потребностям сферического зрителя в вакууме, который представляет собой не менее сферического мужчину, оперирующего современными канонами красоты. Все иные женские тела должны быть либо доведены до соответствия, либо скрыты. Это хорошо видно по комментариям к таким фотопроектам, как «Настоящая красота», Adipositivity, The Full Body Project. Хотя в целях проекта чётко и многократно сказано, что его цель — показать, что такие женщины есть, что они реальны, что женщины бывают разные, что все они заслуживают быть видимыми… многочисленные ответы сливаются в хор: «Но они же некрасивые!» Некрасивые — значит, не заслуживают быть видимыми и в конечном счёте не имеют права существовать.

Война по всем фронтам

Страх быть невидимой, страх не-существования чудовищен. Человеку свойственно желать поддержки и одобрения окружающих, стремиться быть в социуме; одно из страшнейших наказаний для него — быть отвергнутым. У женщин это желание особенно остро, потому что их воспитывают в зависимости от других, и материальной, и особенно эмоциональной. Там, где для мужчины самой страшной угрозой кажется физическое насилие, для женщины страшнее оказывается потеря возможности поддерживать связь с другими, быть любимой. Если для того, чтобы оставаться желанной и одобряемой, нужно быть Идеальным Телом, женщина берётся за дело, и это можно называть свободным выбором примерно так же, как готовность отдать кошелёк под дулом пистолета.

Миф об Идеальном Теле — это мифическое яблоко раздора, он стравливает женщин в борьбе даже не за конкретного мужчину, а за абстрактное одобрение, за звание «прекраснейшей». Под массовым внушением ценности звания Прекраснейшей женщины сравнивают друг друга с куклой из палаты мер и весов и считают различия не индивидуальными и естественными чертами, а недостатками.

Война идёт не только с другими женщинами, но и с собственным телом. В погоне за Идеальным Телом «женское тело враждебно (своей неидеальностью) по отношению к самой женщине, к нему необходимо применять постоянную дисциплину, чтобы застраховать себя от потери привлекательности, прежде всего это диета, «здоровый образ жизни» и мода. Женщина должна «следить» (sic!) за собой» (источник). О других ей положено заботиться, проявлять сострадание, уступать; единственный, кто не заслуживает её заботы и сочувствия, — это она сама.

Естественная красота

Представления о «женской красоте» очень далеки от естественной внешности. «Естественная женская красота» предполагает массу искусственных деталей: выбритые ноги, выщипанные брови, эпиляция в области бикини, обработанные десятью разными средствами волосы и двадцатью — кожа, закрашенная седина, замазанные дефекты кожи, поджаренной в солярии, наращённые ногти, пуш-апные лифчики, каблуки и «незаметный» макияж. Заметим, что к здоровью (на которое любят ссылаться критики женской красоты) всё это не имеет ни малейшего отношения.

Интересно, что здоровье в дискуссиях о красоте используют как вторичное по отношению к внешнему виду понятие. Темой здоровья оправдывают своё восприятие внешнего вида, не наоборот. «Она некрасивая!» — «Почему ты так считаешь?» — «Ну... она нездоровая!» Вспоминается реплика к одной из статей про плюс-сайз: «У стройных женщин вы просите справку о состоянии здоровья?»

При этом любые признаки нездоровья, реального или предполагаемого, — это автоматический запрет на видимость. При этом весь человек приравнивается к признаку нездоровья. Нет ноги? Остальное тело не имеет значения. Удалена грудь? Остальное тело не имеет значения. Есть целлюлит или складки на животе? Остальное тело не имеет значения. Всё тело сводится только к элементу, который воспринимается нездоровым или не соответствующим канону. Личность тем более сводится к нему же.

Естественные этапы жизни организма тоже часто приравниваются к нездоровью, в первую очередь старение и всё, что относится к репродуктивному циклу, — беременность, кормление. Идеальное Тело не признаёт ни малейшего недостатка, даже временного или естественного. Прыщик, морщинка, синяк, растяжка, складочка — любая из этих мелочей немедленно уничтожает всю «красоту» разом.

Красота требует жертв

Погоня за Идеальным Телом — недешёвое удовольствие. Она требует много денег, времени и сил. Косметика, часы втираний и вмазываний, фитнес, салоны красоты, соблюдение почасовых диет, отслеживание новинок и тенденций — всё это бесконечные затраты ресурсов дополнительно к двум рабочим сменам: одной — собственно на той работе, за которую платят зарплату, и второй — дома. При этом немного найдётся мужчин, которые, выдвигая находящейся рядом женщине претензии по поводу её внешности, одновременно выразят готовность освободить ей ресурс для «приведения себя в порядок», взяв на себя, скажем, домашнюю работу.

Идеальное Тело — это прокрустово ложе, и в точном соответствии с мифом от женщины ожидается, что в стремлении соответствовать она приложит все усилия, в том числе болезненные и неприятные. Отказ от еды и болезненные методы эпиляции стоят в том же ряду, что и вырезание и вшивание частей тела, — всё это страдания ради красоты. Красота считается достаточно священной и высокой целью, чтобы сознательно идти на муку и боль.

Образы мужчин и женщин, создаваемые в искусстве, не только отражают представления людей о самих себе, своих реальных взаимоотношениях. Культурные репрезентации предлагают также набор примеров для подражания, моделей «правильной»/»неправильной», «успешной»/»неуспешной» мужественности и женственности. Конец 1990-х — 2000-е годы — время довольно ощутимых изменений в образах российских женщин и мужчин. Основным пространством гендерного набора образов становятся современные массмедиа: телевидение, глянцевые журналы, реклама и соответствующие жанры (телешоу, сериалы, поп-музыка).

Гламур и гендер

В то же время повседневные женские страдания ради «красоты» обесцениваются. В многочисленных фильмах показываются боль и трудности мужчин, которые пытаются примерить на себя женские ритуалы красоты — эпиляцию, ношение каблуков, нанесение макияжа. Хотя они подаются как смешные, но подчёркивается, что мужчинам действительно больно и трудно выполнять требуемые ритуалы. Однако от женщин ожидается ежедневное выполнение этих ритуалов для создания Идеального Тела, и их боль и трудность являются всего лишь обязанностью женщины, так что говорить о них не стоит, особенно с мужчинами. Идеальное Тело должно выглядеть безусильным, несмотря на то что требует огромных усилий.

И к этим усилиям, направленным на придание телу желаемого (окружающими!) вида, причём редко встречающегося в природе, её приучают с самого раннего возраста. Корсеты отошли в прошлое, но и без них находится немало приспособлений и методов, которые при ближайшем рассмотрении оказываются не менее жестокими. Отказ от еды, первой человеческой потребности, в западной культуре (и не только западной) считается практически нормальной женской добродетелью и возводится в культ. А ведь для отказа от еды и добровольного (если можно считать добровольным то, что вызвано сильнейшим социальным давлением) постоянного голодания нужно преодолеть базовый инстинкт самосохранения. Неудивительно, что после этого женщины легко делают шаг к хирургическому ножу. Они с детства помнят, что их телом можно и нужно манипулировать, разбирать его на части и переделывать в угоду другим, а если в процессе будет больно и опасно — надо просто потерпеть.

Секс и личность

Женщин приучают к тому, что их тело (и содержащаяся в нём личность) имеет ценность ровно постольку, поскольку удовлетворяет желание и нужды другого, и любые манипуляции с их телами для этой цели нормальны и естественны. Женщина всегда рассматривается в контексте секса и сексуальности. Есть одно исключение — когда она представлена в контексте материнства; в этом случае ей иногда можно выглядеть несексуальной, но всё равно надо стремиться вернуть себе сексуальность как можно скорее. Зачем? Чтобы порадовать наблюдателя.

При этом её сексуальность — это не её сексуальное влечение, а сексуальное влечение, которое она вызывает у других. Её собственное желание никого не интересует. Более того, оно нежелательно, потому что искреннее желание и настоящее возбуждение некрасивы по меркам стандарта. Есть сценарии красивого изображения секса, широко представленные в порнографии фальшивыми стонами и неудобными, но эффектными позами. Достаточно, чтобы возбуждался зритель. Идеальное Тело — это сосуд для секса, который хранит женщина и который стремится получить мужчина.

Сексуальность Идеального Тела измеряется количеством заинтересовавшихся — и, парадоксальным образом, это количество ставится в вину обладательнице тела. От неё требуется подчёркивать свою сексуальность и привлекать как можно больше, иначе она наказывается неодобрением, но если привлечено слишком много или если эти привлечённые пытаются реализовать своё желание, даже без её разрешения, — виновата в этом женщина.

Для чего? Для кого?

Тело мужчины — его крепость, источник его наслаждения, он может использовать своё тело для еды, спорта, секса, волен заботиться о нём или разрушать его в своё удовольствие. Тело женщины ей не принадлежит. Оно должно радовать глаз наблюдателя, доставлять удовольствие любовнику и вынашивать детей. Женщине вменяется в обязанность забота о теле, но не ради неё самой, а ради выполнения «общественно полезных функций». Есть не ради насыщения и вкуса от еды, а ради красоты. Заниматься спортом не ради удовольствия от физической нагрузки и даже не столько ради здоровья, сколько ради красоты. Привлекать своим телом в эффектном обрамлении любовников, реальных или потенциальных, не ради удовольствия от секса с ними, а ради подтверждения красоты.

Акцент на красоте здесь не случаен: это основная обязанность женского тела, судя по тому, как именно подаются стандарты Идеального Тела. Оно может разрушаться изнутри, может быть неспособно к деторождению, может не испытывать сексуального наслаждения, но пока оно выглядит «красиво», оно имеет максимальную массовую ценность. А женское тело, доставляющее всестороннее удовольствие своей обладательнице, но не соответствующее Идеальному, порицается.

Женщина должна стремиться нравиться. Кому? Не совсем ясно, но складывается впечатление, что «всем». Тем самым наблюдателям. Или максимально большему числу потенциальных партнёров. Причём под потенциальными партнёрами подразумеваются не люди, соответствующие параметрам предпочтений данной конкретной женщины, а — в очередной раз — некие сферические партнёры в вакууме. Их мнение часто оказывается важнее мнения реального партнёра; даже если его всё устраивает в неидеальном теле женщины, ей трудно избежать стремления к идеалу, потому что давление стандарта слишком сильно.

Куда бежать?

Стандарт Идеального Тела загоняет женщину в многочисленные тупики. Она обязана выглядеть соблазнительно, но виновата в том, что соблазняет. Женщина «недостаточно красивая» морально слаба и не выполняет женского предназначения — «не следит за собой»; женщина «красивая» поверхностна, глупа и чрезмерно увлечена своей внешностью, «за лицом ничего нет».

Миф о красоте на самом деле предписывает не внешность, а поведение. Он заставляет сосредоточиться на выполнении определённых ритуалов — малоосмысленных, а то и болезненных, и опасных — не ради собственно цели ритуала, а ради одобрения за его выполнение. Не случайно женщина, обладающая Идеальным Телом от рождения, без усилий, и женщина, которая отказывается прикладывать усилия для его достижения, вызывают одинаковую неприязнь у других женщин: дело не в их внешности, а в том, что они не участвуют в ритуале.

Это абсурдное занятие лишает женщин сил, времени, денег. Оно отвлекает их от самих себя. В мире Идеального Тела нет места отношениям между реальными людьми, индивидуальному влечению одного конкретного человека к другому. Нет места самочувствию и самоощущению, личному вкусу, собственному представлению о себе. Живой, чувствующий человек превращается в статую для эстетического и эротического удовольствия наблюдателя; а статуе чувства и мнения не положены. Впрочем, некоторые чувства для неё всё же допускаются: например, вина и стыд за несоответствие идеалу и за недостаточное прилежание в его достижении. Постоянное ощущение собственного несовершенства, собственного уродства успешно запирает женщин внутри самих себя, и они становятся очень удобными: послушными, покорными, стыдливыми, готовыми на всё ради одобрения и признания успешности их усилий.

Вырваться из этого замкнутого круга непросто, не в последнюю очередь потому, что другие запертые в нём женщины ведут войну друг с другом, и особенно с теми, кто пытается вырваться. Но выход возможен — через признание уникальной, а не идеальной красоты каждой женщины, в том числе самой себя. Наоми Вульф пишет по этому поводу: «В мифе о красоте неважно, как на самом деле выглядят женщины, главное — чтобы они чувствовали себя уродливыми. Для нас должно быть неважно, как выглядят женщины, главное — чтобы мы чувствовали себя прекрасными». Умение смотреть на себя и других без шор глянцевого стандарта не так уж сложно. Это требует определённых усилий — но гораздо меньше, чем затрачивается на бессмысленную гонку за Идеальным Телом, а окупаются они гораздо лучше.

Материал подготовлен в рамках программы «Гендерная демократия» Фонда им. Генриха Бёлля