Вообще, я стихи писала четко в возрасте 14-16 лет. Потом перестала, определенные события личного характера, заблочили сплетение рифм. Правда, иногда я их все же выдаю. Выложу пока свои самые любимые.

Посвящение А.
Опустелый привал, тлеют угли костра;
За неясную грань ты под утро ушла,
Не оставив письма, не оставив тревог,
За атласным туманом в сплетенье дорог.

Мы идем друг за другом сквозь белый дымок,
Но идешь ты на запад, а я – на восток.
Проседь мира застыла на белых листах…
Проседь в мире? Быть может, в моих волосах?

Меркнет образ за словом Софокла и Канта,
В темном небе застыла слепая constanta –
Единица, бегущая в даль-бесконечность.
Я приду через день, опоздавши на вечность.

Исход
Мы уходим на крыльях ветра.
Мы прощаемся с нашим домом.
Мы уходим. Нам страх неведом.
Мы уходим, отвергнув помощь.

До последнего предела – шаг.
До последней песни – струна.
А над нами – безумства мрак.
А над нами – больная мгла.

Подо льдом отражаются тени.
Тени смерти покинутых нами.
Нас уводит заоблачный гений.
От богов, ставших нам рабами.

Танго со смертью
Дрожь струны, гитара плачет.
Шаг над пропастью удачи:
Кто – исчезнет, кто – вернется;
Кто отпустит – тот сорвется.

Интерлюдия к успеху,
В пустоте глухое эхо.
Шаг вперед. Гитара плачет.
Bal Macarbe* – и не иначе.

Шаг над пропастью – введенье,
Тонких пальцев откровенье.
Вздох тяжелый, вздох последний:
После танца ждет паденье.

Танго. В паре только трое:
Жертва, Смерть и нечто злое.
Не свое ли, не чужое?…
Только танго, шаг в иное.

* Бал мертвецов (фр.)

***
Я - облезлая кошка с ирриальных картин,
я иду туда - вникуда.
А вокруг существуют сотни серых руин
и невзрачные города.

Симбиоз мрачных душ и раскрашеных тел,
классики и попсы.
Мой взъерошенный кот, так чего ж ты хотел
в мире без души?

А на стенах глаза, что следят за людьми
без пристрастия и суда.
Ну а в темных комнатах скрываемся мы -
асоцаиальные существа.

Венчание с Огнем
Шаг – под ногами терновый ковер,
Пламя рисует венчальный узор.
Шаг – под ногами замечется путь,
Все улеглось, только нас не вернуть.

Белой метелью вьется тоска,
Алый дракон ищет дверь в облака.
Сорванный голос плачет в огне,
Песнь сочиняя в подарок тебе.

Шаг в никуда.
Только танец стихий.
Вьется пурга,
Словно призрачный змий.

Вещие звезды, смерти-то нет!
Льется хрустальный лаковый свет.
В черной пучине, за гранями сна
Есть только Пламя. Пламя и я.

Судный день. Грешник.
Наступит день, когда сгорят ветра.
Наступит ночь утрат приобретений.
И души будут тлеть до самого утра
В потоке лживых вожделений.

И образ не-святой внутри моих грехов
Рисует пепел радости и горя.
И я лечу под трепетом оков
Сквозь пустошь в пламенное море.

В моей крови, окутанной расправой,
Вскипает яд людских проклятий,
И пеной на устах, хмельной отравой,
Поставлен крест пустых объятий.

Смотри: я отдан на съеденье тьме…
Как разум я пленяю кровью!
Спаси, с распятьем на твоей руке,
Моя княжна, мне больно…

***
Все слишком обыденно, замкнуто в круг,
Туманом тревог, сплетеньем разлук.
Бессонные звезды, бредни во тьме –
Другой лабиринт чертит лед на окне.

Остывшие реки, пустые поля –
О ком-то ином будет плакать земля,
А мы здесь остаться никак не могли:
Направили парус в косые дожди.

Огнями пылают сны Трои и Спарты,
В пыли доживают дни Чертовы карты,
И зелье Его уж испито до дна,
И зова жрецов ждет сухая гроза.

Все слишком обыденно, слишком не то…
У речки гуляет тень в черном пальто,
Распахнуты окна, меркнет рассвет.
Может вернемся, может быть, нет…

Ангелы гуляют по крышам
Все ангелы гуляют по крышам,
ты разве не знал это?
Мой друг, уходи в лето.
Ты глух -
  ты меня не услышишь.
А я заверну в осень.
Как все опавшие листья.
Художник сухой кистью
рисует весне проседь.

Все ангелы поют ветер.
Нежный, хромой, белый.
Ты разве такой смелый,
чтоб мчаться в мои сети?
Все ангелы -
самоубийцы.
Ладонь зажав в ладони,
в небе закатном тонем...
Все ангелы -
самоубийцы...

Все ангелы одиноки...
Как мне объяснить это?
Дорога твоя в лето,
и так коротки сроки.

Покрыта земля пылью.
Все ангелы гуляют по крышам.
…
где ветер еще слышен,
нет боли -
есть крылья.

Апокриф заблудших душ
За окном маршируют дожди
с артиллерией молний и грома.
Кто-то крикнет тебе: "Подожди",
а, быть может, прогонит из дома.

Моя чаша пуста - лишь две капли на дне,
и абсент давно жжет изнутри,
и на грязном столе и в янтарном огне
панихиду играют мне сны.

Так налей же сухого вина,
мы - приблудные псы в этом месте,
после бурь, после черного зла,
мы - фигурки в отыгранном квесте.

О себе ты совсем не расскажешь,
я о прошлом своем умолчу:
все окутано кровью и сажей,
опрокинуто в полночь и мглу.

А на улице цвет черно-синий,
огонек между нами - теплей.
Мы навечно увязли в трясине.
Улыбнись мне, таинственный зверь.

Пусть бушует и пляшет ненастье,
над таверной пустой нависая,
мы с тобой помечтали о счастье.
Дай мне руку - пойдем, полетаем...

Падший Ангел
Падший ангел стоял на обочине,
внемля шумящим моторам.
Его мир только что обесточили,
растерзали, разграбили, воры.

"Почему он Падший, мама?" -
спросила дочь, когда они поравнялись с ним. -
"Своевольный был, упрямый"
Он ответил им взглядом пустым.

"Почему он бескрылый?" - "Летал высоко...
может быть. Я не знаю ответа".
Падший ангел смолчал, но вздохнул тяжело
им во след. Они канули в лету.

А компания в джипе над ним посмеялась -
он же Падший, а в небо смотрел.
А во взгляде его сердце с небом прощалось,
в нем рассвет золотой потемнел.

Стая местных мальчишек бросалась камнями,
он бездействовал - их будто нет.
И над бурями звезд, и над мрачными днями
возвышался его силуэт.

Она шла вникуда - так бесцельно бродила,
свои крылья сверув в белый плащ.
Слезы падали вниз, сердце медленно стыло -
Падший ангел шепнул ей: "Не плачь".

И она обернулась, подошла к нему смело,
и ему на плечо положила ладонь.
Он не двинулся - дрогнул всем телом,
и печально промолвил: "Не тронь".

И тогда, расправив свои крылья осторожно,
она вырвала для него перья.
Он покачал головой: "Невозможно".
А она прошептала: "Проверим?"

Огненное
Закат кровавыми струями
Тянул ко мне свои перста,
И сквозь решетку ослепляли
Меня горящие глаза.

И солнце в пропасть ниспадало,
В права вступала леди-ночь
И речи жаркие шептала,
Мой гнев пытаясь превозмочь:

«Войди в огонь, войди в огонь,
Танцуй в агонии листвы
И грани тонкие затронь,
Дотла сожги больные сны.

Войди в огонь назло слезам,
Пой песнопения зиме
И сердцу верь, а не словам,
Танцуй, сгорая на костре» -

Шептала ночь, срываясь в крик,
А здесь, склоняясь надо мной,
Читал молитвенник старик,
Сжимая крест стальной рукой.

Войди в огонь, танцуй в огне…
«Сгоришь сегодня во спасенье».
Не верь теням, назло судьбе,
Огня живое порожденье!

«Войди в огонь, иди ко мне» -
Тянусь к толпе я из костра.
Сгорать так яростно в огне
Легко, когда горит душа.