Дождь барабанил по стеклу, навевая уже и без того гнетущую атмосферу на мрачный отблеск беседы.
Бледно-голубые окрашенные стены странно сочетались с обшарпанной плиткой, красноречиво говоря о почти безвыходном положении. Груда немытой посуды с остатками пищи в раковине довершала картину моральной опустошенности.
- М-да, невесело у тебя тут, - оглядев кухню, сказал молодой человек, лет 30, в сером деловом костюме. – Как поживаешь-то?
Второй человек, стоявший возле раковины, будто желая прикрыть ее, с нескрываемой неприязнью смерил гостя взглядом и махнул рукой на обшарпанный стул возле стола:
- Садись.
Молодой человек усмехнулся:
- Не садись, а присаживайся. Я же…
Но тотчас же оборвал фразу, поймав взгляд хозяина квартиры.
- Извини, что ничего не предлагаю – сам видишь, как живу. – Сказал мужчина, гладя небритый подбородок. – Зачем ты пришел?
Молодой человек, вольготно расположившись на стуле, который при каждом его движении жалобно скрипел и качался, поднял на мужчину удивленный взгляд:
- Ты это о чем?
- Ты, что, совсем меня за идиота держишь? – дерзко сказал мужчина, рывком пододвинув себе стул и усаживаясь. – На кой черт ты сюда приперся? Пожалеть? Утешить?
- Ты все не так понял…
- Не так понял?! – вскричал мужчина, ударив кулаками по столу, так, что стоявшая на нем кружка, звякнув, упала на пол, да так и осталась там лежать. – Да как вообще ТАКОЕ можно понять?! Сколько я себя помню, ты всегда был на его стороне… Всегда…
Схватив с буфета спички и сигареты, мужчина судорожно закурил и повернулся к окну. Дождь все так же уныло стекал по стеклу, отражая его безнадежность…
- Ты же все прекрасно помнишь, как все было, да? – спросил мужчина молодого человека, отвернувшись от окна. – Ты же не можешь не помнить своего первого провала?
Он испытывающим взглядом посмотрел в лицо собеседника. Но увидел лишь боль воспоминаний.
- Тебе не снятся каждую ночь кошмары из-за твоей ошибки?
Молодой человек, наконец, поднял глаза.
- А мне – СНЯТСЯ! – с яростью крикнул хозяин квартиры, ткнув в сторону гостя сигаретой. – Снится каждую ночь, как меня выводят из зала суда в темную комнату, приставляют к виску пистолет, и он говорит, что ОЧЕНЬ СОЖАЛЕЕТ! А ты стоишь у двери и смеешься!.. И так каждую ночь!..
Он, не глядя, кинул окурок в раковину, и тот, попав в воду, печально зашипел.
- Мне очень жаль… - Сглотнув поступивший к горлу комок, сказал молодой человек. – Я очень сожалею…
- Сожалеешь? – очень тихо переспросил мужчина, снова повернувшись лицом к гостю. – ТЫ сожалеешь?..
- Ты же сам тогда понимал, что положение  безнадежно… - Молодой человек провел ладонями по лицу и обхватил голову руками. – Что я мог сделать? Все улики были против тебя…
- Ты мог бы поговорить с Ним… - глухо отозвался мужчина. – Но ты же…уважал его. Какое тебе дело до меня?
- Не говори так, - молодой человек достал из кармана сигареты и зажигалку и закурил. – Ты думаешь, я не говорил? Ты думаешь, я не говорил ему одуматься?! Но он все твердил и твердил, что уже принял решение. А что решил – этого я добиться не мог. Я сделал все, что мог, поверь…
Но мужчина не верил ни его словам, ни его раскаянию. Он перестал доверять всем, кроме себя, утвердившись во мнении за шесть лет жизни, проведенных за колючей проволокой…
- А ты так даже не обжаловал приговор, сколько я не ждал, - сказал мужчина, посмотрев на молодого человека. – Ты, родной брат, и пальцем не пошевелил, чтобы вытащить меня из тюряги! Что, заранее знал, что эта затея бесполезна?..
Но молодой адвокат ничего не ответил. Он сидел, молча, уставившись на угол буфета, где плотной завесой легла паутина.
- Ты бы мог написать мне хоть одно письмо… Но – ни одного письма за шесть лет! Ты  был занят: спасал преступников от участи, постигшей родного брата. И вот ты теперь – известный адвокат. А я кто? Безработный, нищий, не нужный никому отщепенец!
- Леша…
- Что – Леша? – выкрикнул мужчина. – Что, будешь отнекиваться, говорить, что ошибся?! Да, ты ошибся! И это была твоя роковая ошибка! Что, я не прав? А, Саш, не прав, да?..
- Леша, ты…ты не так понял…
- Не говори мне этого! – заорал хозяин квартиры, приблизившись вплотную к брату. – Не говори, что понимаешь меня! Ты предал меня, как предал отец! Ты для меня перестал существовать, когда позволил увести меня из зала! Ты для меня теперь – НИКТО!
Он резко отвернулся от побелевшего лица брата, подошел к окну и замолчал, с какой-тол яростной отчужденностью наблюдая за потоками непрекращающегося дождя.
- Леш, тебе отец просил передать… Если тебе что-нибудь понадобится, позвони по этому телефону…
Скрипнул стул, но шаги не последовали – брат встал.
- Мне ничего от него не надо, - бросил Алексей брату, чувствуя, что гнев снова нарастает. – Я уверен, что он прислал мне деньги, так что – забирай их. Мне они не нужны.
- Но, Леш… Здесь же немалая сумма…
- Он подумал, что какими-то деньгами сможет искупить вину перед сыном, которого засадил на шесть лет? – Ярость поднималась в нем на глазах. – Он хочет загладить свою вину  передо мной какими-то жалкими бумажками?!.. Он, что забыл, что это ОН был тем судьей?!
Он отвернулся от окна и взирал на брата полным ненависти взглядом.
- Но он же подал в отставку, после того, как…
- Мне НАПЛЕВАТЬ! – взревел Алексей, ударив кулаками по подоконнику. – Мне наплевать, что он раскаялся! У меня нет отца! Он перестал для меня существовать шесть лет назад! И мне не нужны его подачки!..
Он тяжело дышал, глядя брату прямо в глаза, и пытался найти ответ на мучавший вот уже больше шести лет вопрос: ради чего предали его два самых близких человека?..
Молодой адвокат взял со стола внушительных размеров конверт, бросил робкий взгляд на мужчину, вынужденного прозябать в нищете после освобождения из колонии, и вышел из квартиры, не сказав ни слова.
А его брат, оставшись наедине с гнетущим чувством одиночества и собственной никчемности, рухнул на ближайший стул, и его плечи зашлись в неудержимом  рыдании, криком его окончательно израненной души…
За окном все также барабанил дождь, попадая в такт с мелодией его обездоленного сердца…